МОЙ ПАПА - АНТИБИОТИК
(продолжение)
Когда от нас ушла мама, мне было пять лет. Помню, как она целовала меня - я стоял у двери, никак не мог понять, что происходит. Потом мама ушла. Навсегда. Она сказала, что я могу приходить к ней в любой момент, но я так и не пришел. Потому что узнал, из-за чего они с папой рассорились, и я обиделся. Оказывается, маме не понравилось, что папа служит в Десантном Корпусе.
Однажды я случайно услышал их спор. Мама говорила что-то отцу - тихо, устало, так говорят, когда доказывают самому себе, а не собеседнику.
- Неужели ты не видишь, в кого превратился, Борис? Ты даже не робот - для них есть Три Закона, а для тебя ни одного. Ты делаешь то, что тебе прикажут, не думая о последствиях.
- Я защищаю Землю.
- Не знаю... Одно дело, когда ваш Корпус сражается с Пилигримскими диверсантами. А другое, когда десантники усмиряют колонии.
- Я не имею права об этом думать. Решает Земля. Она определяет болезнь, она назначает лечение. А я просто антибиотик.
- Антибиотик? Верно. Они тоже лупят наобум - и по болезни, и по человеку.
Они замолчали. Потом мама сказала:
- Прости, Борис, но я не могу любить... антибиотика.
- Хорошо, - спокойно сказал папа. - Но Алька останется со мной.
Мама промолчала. А через месяц мы с папой остались одни. Честно говоря, я даже не сразу это почувствовал. Мама и раньше подолгу не бывала дома - она журналист и ездит по всей Земле. Папа бывает дома гораздо больше, хотя раз или два в месяц уезжает на несколько дней. А когда возвращается, привозит подарки - удивительные вещи, которых нет ни в одном магазине.
Однажды он привез Поющий Кристалл. Маленькая, сантиметровая пирамидка из прозрачного синего камня тихо, не умолкая ни на секунду, наигрывала странную бесконечную мелодию. Звук Кристалла менялся, когда шел дождь; когда на него падал солнечный свет, становился громче; если Кристалл подносили к металлу, он менял тональность. Он и сейчас поет свою вечную песню, плотно укутанный ватой и запрятанный в самый дальний угол шкафа.
Были еще лотанские зеркала и рэтские скульптурки - вылепленные из мягкой розовой пластмассы люди взрослели, старились, смотрели то улыбчиво, то хмуро.
Ну а самым лучшим подарком был пистолет. В тот раз папы не было почти неделю. Я ходил в школу, играл со своим другом Мишкой по прозвищу Чингачгук. Ездил с ним и его родителями в соседний город, где начинался праздник Смеха. Мишка даже ночевал у меня насколько раз. И все равно было скучновато. Наверное, папа это понял. Когда он приехал, то даже не стал ничего рассказывать. Порылся в сумке и протянул мне тяжеленный металлический пистолет. Секунду я держал его в руках, не догадываясь, в чем дело. И только когда устала рука и я едва не уронил оружие, до меня дошло - это не игрушка. Ее не стали бы делать такой тяжелой, под силу лишь взрослому.
- Он не стреляет, - угадав мой вопрос, сказал папа. - Я разбил излучающий генератор.
Я кивнул, пытаясь прицелиться. Пистолет дрожал в ладони.
- Откуда он, пап? - нерешительно спросил я.
Папа улыбнулся.
- Помнишь, кем я работаю?
- Антибиотиком! - с готовностью ответил я.
- Верно. В этот раз мы лечили болезнь под названием "космическое пиратство".
- Настоящие пираты? - У меня перехватило дыхание.
- Даже слишком настоящие.
Конечно, папина работа нравилась мне не только из-за необычных
подарков. Мне нравилось, что папа такой сильный, сильнее любого из наших
знакомых. Он мог в одиночку поднять флаер, мог пройти на руках весь сад.
Каждое утро, в любую погоду, и зимой и летом, он по два часа тренировался
в саду. Я к этому привык, а вот те, кто заходил к нам впервые и видел
отца, меланхолично подтягивающегося на двух пальцах левой руки или
разносящего в щепки толстенные доски, закрепленные в специальных стойках
по всему саду, были очень удивлены. Когда же они замечали, что отец
движется и наносит удары с закрытыми глазами, то многим делалось не по
себе. Отец в таких случаях смеялся и говорил, что его работа на девяносто
девять процентов состоит из тренировок. После всего этого шел вопрос: кем
же он работает. Папа весело разводил руками: "Антибиотиком". Секунду гость
переваривал услышанное, потом понимающе восклицал: "Десантный Корпус!"
